Португальцы на Шри Ланке (1505 – 1658 гг.)
Впервые португальцы приплыли в Коломбо в 1505 г. и высоко оценили богатые ресурсы и стратегическое значение острова. Они вошли в договорные отношения с сингальским государем в Котте в 1518 г. Внутренние раздоры на острове позволили португальцам укрепить свои позиции на западном побережье. Благодаря превосходству во флоте и военной технике они преодолели сопротивление местного населения и захватили территорию государства Котте. Лишь в Канди сингалам удалось сохранить независимость. Сказались глубинное географическое положение этой области и упорное сопротивление кандийцев.
В 1619 г. португальцы покорили тамильское государство на полуострове Джаффна, так что под их контроль подпал весь остров, за исключением центральной части и районов на восточном побережье.
Португальские колониальные власти на Шри Ланке подчинялись вице-королю, резиденция которого находилась в Гоа (Индия). Основные административные структуры, унаследованные от сингалов, были сохранены. Высшие должности заняли португальцы, остальные – лояльные по отношению к колониальной администрации сингалы и тамилы. Торговля корицей и слонами была объявлена государственной монополией. Португальцы занялись также доходными коммерческими операциями с черным перцем и орехами арековой пальмы.
При португальцах активную деятельность развернули католические монахи. Францисканцы, иезуиты, доминиканцы и августинцы создали на острове свои миссии, которые получали значительную финансовую помощь от португальской администрации. Им часто отводились земли, принадлежавшие буддийским и индуистским храмам. Представители сингальской земельной аристократии переходили в христианство и при крещении брали португальские фамилии. Во многих приморских общинах на западе и севере произошло массовое обращение населения в католичество. В некоторых районах появились католические церкви и приходские школы. В верхних слоях туземного общества получил распространение португальский язык.
Португальская политика на острове имела не только локальное, но и гораздо более широкое значение. Именно здесь наблюдались важные перемены, свидетельствующие об изменениях принципиального характера в колониальной политике Португалии в XVI—XVII вв. в Азии и Африке. Если в первые десятилетия португальцы довольствовались эпизодическими набегами и единовременными акциями политического и экономического плана, то в середине XVI в. главным для португальцев было обеспечить себе существенно важные позиции в стратегически выгодных местах, взять в свои руки контроль над морской торговлей (пряностями, хлопковыми тканями, драгоценными камнями).
Остров же приобрел для португальцев особое значение не только как поставщик пряностей, жемчуга, драгоценных камней и экзотических животных (слонов). В Лиссабоне обратили самое серьезное внимание на то, что может быть главным богатством этой страны — стратегическое положение на главных морских путях.
Португальцы сначала оказывали помощь местным правителям против пиратов, но вместе с тем они усвоили тактику вмешательства в политическую борьбу, стремясь превратить этих властителей в своих марионеток.
Португальские власти обязались управлять территорией царства Котте согласно сингальским обычаям, а после присоединения Джаффны — также и согласно тамильским. Но в реальности они мало считались с местными традициями. Они считали себя наследниками сингальских правителей, т.е. единственными распорядителями всех обрабатываемых земель. Изучив архивы Котте (на пальмовых листьях), в которых перечислялись налоги и обязанности каждой деревни и хозяйства, они перевели их на португальский язык, используя кадастры сингальских правителей, проводили земельную перепись, сохранили старый сингальский налог на наследство. Португальцы обладали монопольным правом на обязательные поставки корицы, взимали поземельный налог, налоги с кокосовой и арековой пальм, перца, драгоценных камней, жемчуга, пойманных слонов.
Значительно обострили ситуацию на острове полученные португальцами в 1546 г. приказы из «центра» об уничтожении “языческих” храмов, идолов и пр. В результате XVII в. произошла серия религиозных восстаний, Но очаги их были разрозненными. К тому же на острове давно работали миссионеры, а ланкийцам импонировала пышность католического культа, уже сама по себе привлекавшая их внимание. В монастырских школах детей учили читать и писать на латыни, петь и играть на музыкальных инструментах. (Наиболее ярыми противниками португальской политики были жившие на побережье “мавры” — мусульмане (прежде всего, арабы), главные соперники португальцев на поприще торговли и в сфере миссионерской деятельности.) Вывозили они с острова корицу, а также живых слонов, слоновую кость, золото, драгоценные и полудрагоценные камни (сапфиры, рубины, аквамарины, топазы, гранаты, алмазы, турмалины, лунный камень, “кошачий глаз” и др.), жемчуг.
В средние века на острове особого расцвета достигло искусство резьбы по слоновой кости, особенно в так называемый “кандийский период”. В XVII в. государство Канди, возникшее в горах центральной части острова и сохранявшее независимость от европейских колонизаторов, стало одним из наиболее важных центров ланкийского ремесла. Ремесленники быстро перенимали достижения европейцев, в частности, оружейное дело.
Работавшие в дворцовых мастерских косторезы составляли одну из четырех группы ремесленников высокого статуса. Они проходили сложное обучение, и царь лично наделял каждого мастера землей за службу.
Помимо кандийского центра были и другие, располагавшиеся в Джаффне, Котте, Ситаваке и на юге острова.
В XVI в. с приходом португальцев произошло изменение типов изделий, так как теперь появились новые покупатели и заказчики из европейских стран. Таким образом, ремесло на Цейлоне приобрело новое качество — начался экспорт готовых изделий как светского, так и религиозного назначения. Более того, в изделиях, предназначенных для церкви, наблюдаются буддийские и индуистские мотивы. Иначе говоря, перед нами — начало синтеза двух культур — европейской (прежде всего, португальской) и восточной (прежде всего,ланкийской).
Португальцы вывозили украшения из драгоценных металлов, изделия, декорированные резьбой и интарсией (шкатулки, гребни, пеналы, рамы для зеркал, игольники, веера, сосуды и столовые приборы из золота и хрусталя), статуэтки и пр. предметы для шатцкаммер монархов и для нужд церкви. Новые материалы и вещи значительно разнообразили быт и образ жизни европейских королевских дворов, а впоследствии культуру и искусство народов Европы. С конца XVI в., например, в Европе вошли в моду цейлонские складные веера.
Лучших мастеров вывозили в Гоа и даже в Португалию. Любопытно, что на Цейлоне среди них были как тамилы, так и сингалы; национальная принадлежность ювелиров португальцев не интересовала.
Португальцы пробыли на острове сравнительно недолго – полтора века, затем их сменили голландцы, а тех — британцы. Однако еще полтора века спустя после ухода португальцев местные властители вели дипломатическую переписку с голландскими властями на португальском языке! Перечисляя факторы, способствующие сохранению языка, нельзя упустить и влияние католической церкви, имевшей свою школьную сеть…
Португальский креольский как разговорный язык использовался в прибрежных районах близ главных портов, а также местами во внутренних районах, населенных преимущественно сингалами: в Коттахене и близ порта Коломбо; в Галле, Матаре и Велигаме в Южной провинции; Негомбо, Чилау в Западной и Северной провинциях, где проживали тамилы. Из всех этих мест креольский язык сохранился в конце ХХ в. в Баттикалоа на восточном побережье, Путталаме на западном, Паранги-теру в Джаффне, Аккараипатту и Тринкомале в Восточной провинции, а также там, куда его носители мигрировали позже.
В отличие от других креольских языковых образований это язык был письменный. Более того, на нем имелась если и не очень обширная, то вполне заметная литература, дожившая до конца XIX в. В некоторых семьях до сих пор хранятся рукописи на «португальском цейлонском». Удивительно, но во многих районах острова сохранились песенки на этом же языке! Их знают не только бюргеры; заучивают их с детства и сингалы.
Наследие португальцев живо и поныне. В частности, речь может идти о португальском влиянии на архитектуру — не только церковную, но и гражданскую. Известный специалист по этнографии Шри Ланки Н.Г. Краснодембская отмечает, что появление веранд — это скорее признак не индийского, а португальского влияния. А говоря об одежде, обращает внимание на традиционный теперь костюм кандийских аристократов, который очень напоминает многие детали одежды португальцев эпохи географических открытий. То же самое можно сказать о появлении головных уборов типа шляп и беретов. Возможно, найдутся некоторые заимствования даже в местной религиозной атрибутике.
Нельзя обойти вниманием некоторые особенности рациона, в частности появление печеного хлеба, вина, и вообще расширение “пищевого поля”, что неминуемо приведет нас снова к проблеме португальского влияния. Причем когда речь идет об этом влиянии, надо вспомнить о разнообразном этническом происхождении союзников и наемников португальцев и учесть их роль в этом отношении. Уже не говоря о новых для Азии животных и растениях, попавших на Цейлон в результате проникновения туда португальцев…